Об авторе
Ярмолинский Юрий Михайлович,
аналитик Белорусского института стратегических исследований
Азиатско-Тихоокеанский регион как передовая глобальной политики
Азиатско-Тихоокеанский регион (далее – АТР) сегодня переживает как бурный экономический рост, так и усиливающуюся конкуренцию в сфере безопасности, тональность и динамику которой задают Китай и США. При этом новые американоцентричные военно-политические блоки только множат это соперничество.
Вероятно, основная причина заключается в том, что Штаты в целом теряют свои позиции в АТР по всем четырём трекам: экономические связи, оборонные сети, дипломатическое и культурное влияние. Эту гипотезу, в частности, подтверждает австралийский Lowy Institute, который сложно заподозрить в симпатиях к Пекину.
В интересах комплексного сдерживания Китая американцы выстраивают в регионе сложную систему взаимосвязанных соглашений, диалогов и партнерств.
Основная ставка делается на оборонный альянс AUKUS (Австралия, Великобритания и США), который противодействует Китаю в спорной акватории Южно-Китайского моря (ЮКМ). Вместе с Канадой и Новой Зеландией союзники также образуют разведывательный альянс Five Eyes, отслеживающий военные приготовления Китая и его действия в регионе.
При администрации Байдена особо заметна активизация военно-политических связей с Японией, Южной Кореей, Австралией и Филиппинами, которые, как и Таиланд (а также Новая Зеландия и Тайвань), являются в регионе основными союзниками США вне НАТО. Для этих целей придуман механизм “Индивидуально разработанных программ партнерства” (Individually Tailored Partnership Program).
Нарочито настойчиво США “обхаживают” Филиппины, стремясь расширять там свое военное присутствие, которое должно усилить давление на Пекин сразу по двум проблемным векторам – Тайваню и ЮКМ.
В феврале американцы получили доступ ещё к четырём филиппинским военным базам (сейчас их девять) в рамках соглашения о расширенном оборонном сотрудничестве (EDCA) 2014 года. В апреле т.г. достигнута договоренность завершить разработку “дорожной карты” американской военной помощи Маниле на следующие 5-10 лет в целях дальнейшей интеграции “прочных двусторонних связей в многосторонние сети, в том числе с Японией и Австралией”.
Штаты заинтересованы также в поддержке Филиппинами своей Индо-Тихоокеанской экономической рамочной программы (IPEF), а также возможной блокировки пролива Баши в случае конфликта за Тайвань. Именно через эту акваторию проходили корабли ВМФ НОАК во время отработки морской блокады этого острова.
Филиппинцы хотят восстановления упрощенного доступа на американский рынок для своих товаров согласно торговым преференциям, действовавшим до 2020 года, заключения соглашения о свободной торговле, а также отмены импортных пошлин. Кроме того, на архипелаге ожидают чёткого определения обязательств Вашингтона по защите Филиппин в соответствии с договором о взаимной обороне 1951 года, который американский парламент так и не ратифицировал.
Динамично развиваются отношения Филиппин и Индии. Эти страны “имеют общую заинтересованность в свободном, открытом и инклюзивном Индо-Тихоокеанском регионе”, а также выступают за “мирное урегулирование споров и соблюдение международного права, особенно UNCLOS и Арбитражного решения 2016 года по Южно-Китайскому морю”. Следует отметить, что Китай категорически отвергает этот вердикт Постоянной палаты третейского суда в Гааге, которая признала незаконными притязания Пекина на большую часть ЮКМ.
Индия является основным оборонным партнером США, а также разделяет глобальное и стратегическое партнерство с Японией и всеобъемлющее стратегическое партнерство с Австралией. Таким образом, Нью-Дели может стать стратегическим буфером на фоне желания Манилы управлять отношениями с Китаем, с одной стороны, и укреплять связи в сфере безопасности с сетью альянсов США, с другой.
В интервью от 28 июня вашингтонскому аналитическому Центру стратегических и международных исследований (CSIS) помощник госсекретаря США по делам Восточной Азии и Тихого океана Дэниел Критенбринк заявил, что ожидает более тесного партнерства между США и Индией по вопросам ЮКМ. По его словам, оно будет расширятся
в рамках QUAD, куда входят Япония и Австралия.
Япония создает по образцу системы отношений с США похожую структуру с Великобританией и Австралией. Японский парламент недавно ратифицировал соглашения с Лондоном и Канберрой об условиях взаимного размещения войск на территории друг друга под предлогом “преодоления последствий стихийных бедствий”.
Постепенно такую же модель соглашений Токио намерен выстроить с Парижем и Берлином. Французский спецназ, кстати, уже принимал участие в учениях в Японии, в частности, по отработке взаимодействия при боевых действиях в городских условиях.
Несмотря на возражения президента Эммануэля Макрона НАТО не оставляет попыток открыть в Токио свое первое региональное бюро.
Вашингтон и Сеул формируют схожие с моделью НАТО группы совместного планирования боевых действий, проводят консультации и командно-штабные учения. Спустя 40 лет американские атомные подлодки снова начали заходить в корейские базы. В новой редакции Стратегии национальной безопасности Южной Кореи укреплению связей
с НАТО и борьбе с растущим влиянием Китая отведено особое место.
В конце июня стали известны детали пакта по безопасности между США и Папуа-Новой Гвинеей, где американцы смогут размещать войска и корабли на ключевых инфраструктурных объектах, в том числе аэропортах и военно-морских базах, что увеличит логистическую связанность с ключевой точкой их доминирования на Тихом океане – островом Гуам.
Активизация США на этом направлении вызвана заключением аналогичного соглашения между Китаем и Соломоновыми островами (передовая линий обороны Австралией и США), разрешающего размещение китайских военных за пределами “второй цепочки островов” вблизи австралийского побережья.
На этом фоне насколько запаздывает динамика отношений Вашингтона с Бангкоком. В американском Временном стратегическом руководстве по национальной безопасности 2021 года Таиланд вообще не прописан, а в Стратегии нацбезопасности 2022 года упоминается единожды.
Сближению на текущем этапе препятствует отсутствие общего восприятия угрозы. Если Япония, Австралия и Филиппины все больше вовлекаются в противостояние с КНР, считая деятельность Пекина в регионе вызовом своей безопасности, для тайцев отношения с Китаем сводятся преимущественно к развитию торговли, инвестиций и туризма.
В то же время по итогам визита в Бангкок в июле 2022 года госсекретаря Энтони Блинкена подписаны коммюнике о стратегическом альянсе и партнерстве, а также достигнута договоренность о создании ежегодного стратегического и оборонного диалога на высшем уровне, что, вероятно, призвано оживить двусторонние связи.
Как и в случае Таиланда для многих государств-членов АСЕАН полное экономическое размежевание между КНР и Западом не отвечает национальным интересам. Учитывая, что их экономики в равной степени зависят от США, ЕС, Китая и Восточной Азии, закономерно стремление сохранять нейтралитет и углублять региональную экономическую интеграцию.
Справочно.
Торговля между АСЕАН и Европой увеличилась более чем в три раза в 2000-2022 гг., со 110,5 млрд долларов до 342,3 млрд. Товарооборот с США вырос со 135,1 млрд долларов до 452,2 млрд. Экспорт АСЕАН в США увеличился почти в четыре раза с 87,9 млрд долларов до 356,7 млрд за тот же период.
Товарооборот между АСЕАН и Китаем в 2022 году достиг 975,3 млрд долларов, что в 24 раза больше, чем в 2000 году. Экспорт стран АСЕАН в Китай увеличился за этот период в 18 раз, с 22,2 млрд до 408,1 млрд долларов.
Восточная Азия, США и ЕС являются значительными источниками прямых иностранных инвестиций в страны АСЕАН. В 2021 году на страны Восточной Азии приходилось 33% от общего объема ПИИ в регионе, а на США и ЕС – 22% и 15% соответственно.
Внимание к региону со стороны ЕС объясняет тот факт, что три четверти европейской торговли проходят через морские пути в АТР.
Вслед за официальным включением в 2019 году Китая в список системных соперников в сентябре 2021 года Брюссель обнародовал свою “Стратегию ЕС по сотрудничеству в Индо-Тихоокеанском регионе”.
В декабре этого же был запущен проект “Global Gateway” с бюджетом в 300 млрд евро под задачи “устойчивого и прозрачного удовлетворения потребностей в развитии глобальной инфраструктуры”.
Евросоюз также стремится расширить свою роль в качестве глобального поставщика морской безопасности в формате Скоординированного военно-морского присутствия (CMP) в Индийском океане, а также путем расширения сотрудничества с крупными морскими державами, например с Индией.
Начиная с 2019 года, свои стратегии в АТР отдельно сформулировали Франция, Германия, Нидерланды и Чехия.
В марте 2021 года документ под названием “Глобальная Британия в эпоху конкуренции: комплексный обзор безопасности, обороны, развития и внешней политики” опубликовал Лондон. В нем закреплены “уклон
в сторону Индо-Тихоокеанского региона”, а также приоритеты в секторах экономики и безопасности в регионе.
Великобритания ранее уже заключила оборонные соглашения с Малайзией, Сингапуром, Австралией и Новой Зеландией. Являясь вместе с США участниками блока AUKUS, в 2021 году британцы впервые развернули в регионе авианосную ударную группу.
Противостояние между Запада и Китаем в АТР традиционно является главной темой ежегодного форума по безопасности “Диалог Шангри-Ла” (июнь) в Сингапуре. При этом большинство стран в этой части света полагают, что ситуация может выйти из-под контроля, если Пекин и Вашингтон не стабилизируют свои отношения.
В этой связи обращает внимание, что несмотря на конфронтационность взаимной публичной риторики Пекин и Вашингтон сохраняют каналы для диалога, в том числе на высоком и высшем уровне. Достаточно наглядно это демонстрируют визиты в Поднебесную в мае-июле директора ЦРУ Уильяма Бернса, помощника госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихого океана Дэниеля Критенбринка, самого главы Госдепа Энтони Блинкена, министра финансов США Джанет Йеллен, спецпосланника по вопросам климата Джона Керри и экс-госсекретаря США Генри Киссинджера, главного идеолога и модератора разморозки двусторонних отношений в 1972 году.
Объем торговли Китая с США за первые шесть месяцев 2023 года хотя и сократился на 14,5% составил 327 млрд долларов. Это почти втрое больше, чем с Россией (114,5 млрд). США, вместе со странами ЕС и АСЕАН, остаются в первой тройке торговых партнеров КНР. При этом на РФ пришлось только 3,93% китайского товарооборота, в то время как на США – 11,2%, Японию – 5,4% и ЕС – 13,7%.
Внимания заслуживает и направленность внутренних дискуссий в Китае, которые контрастируют с официальной риторикой Пекина. Так, Янь Сюэтун, директор Института международных исследований Университета Цинхуа (к слову, альма-матер Си Цзиньпина) недавно заявил: “cформировалась биполярная международная структура США-Китай. Никакой многополярности нет”. В свою очередь, Хань Чжэн, заместитель Си Цзиньпина, на встрече с участниками 14-го ежегодного американо-китайского диалога в Пекине подчеркнул, что “Китай
и Соединенные Штаты являются двумя крупнейшими экономиками мира, а китайско-американские отношения являются самыми важными двусторонними отношениями в мире”.
Таким образом, общая динамика обстановки в АТР, а также градус напряженности в отношениях между КНР и США не могут служить объективными и однозначными маркерами истинного положения дел. Очевидно, что, анализируя ситуацию в регионе, следует четко видеть и понимать разницу между публичной и реальной политикой. Но самое главное – выстраивать свои модели отношений с региональными партнерами на основе гармонизированных и взаимоувязанных ожиданий, а также реалистичных представлений о национальных интересах друг друга.