«Большая игра» 2.0 в Азии: Китайский дракон и его новая дипломатия

В последнее время при анализе событий в азиатском регионе представители международного экспертного сообщества все чаще отмечают разительные перемены в стиле китайской дипломатии, которая приобретает более жесткий характер.

Геополитическая и идеологическая подоплека

Базовыми предпосылками такой трансформации называются геополитическая и торгово-технологическая конкуренция КНР и Запада, которую катализировала пандемия коронавируса.

Ранее китайские дипломаты в основном следовали заветам Дэн Сяопина, реформистского лидера, который призывал «скрывать наш свет и ждать нашего времени» – вести себя сдержанно, пока Китай аккумулирует силы. Сегодня, по мере стремления к статусу мировой державы, китайское правительство и коммунистическая партия (КПК) стали действовать на мировой арене более прямолинейно.

Такие перемены – осознанная реакция Пекина на современные вызовы и угрозы, которую усиливает харизма и амбиции китайского лидера, стремящегося закрепить законное место своей страны в мире перед лицом все более ориентированных внутрь себя США.

Национальный лидер – генератор смыслов

Очевидно, что идейную тональность и динамику новому стилю китайской дипломатии задает лично Си Цзиньпин.

В своей программной речи в январе на семинаре по реализации решений 5-го пленума ЦК КПК 19-го созыва для руководящих кадров различных уровней Си Цзиньпин охарактеризовал нынешнюю глобальную ситуацию как нарастающий «хаос» и отметил «беспрецедентные вызовы», стоящие сегодня перед Китаем, который находится «в периоде важных стратегических возможностей». Внимание заострено именно на «органическом единстве» вопросов безопасности «во всех сферах и в процессе национального развития».

При этом подчеркнута мобилизующая роль КПК, которая должна «объединить силы и настойчиво добиваться поставленных целей», повысить выживаемость, конкурентоспособность и устойчивое развитие «в условиях множества штормов и потрясений», гарантировать, что процесс великого обновления китайской нации и достижение всеобщего процветания не будет отложен или прерван.

С целью всестороннего и систематического донесения мыслей председателя КНР по вопросам дипломатии до самой широкой аудитории недавно запущен двуязычный (китайский и английский языки) сайт «Китайская дипломатия в новую эру», где собраны речи, статьи и другие материалы за его авторством. Сайт будет работать также в новостном режиме и администрироваться Отделом пропаганды ЦК КПК и МИД КНР. В числе создателей ресурса – Китайский институт международных исследований, а если точнее – действующий в его составе Центр изучения идей Си Цзиньпина о дипломатии (создан в июле 2020 года).

Фактор национальной безопасности

Акценты на этот счет также четко расставлены в апреле Министерством госбезопасности КНР в ведущей партийной газете People’s Daily: «Мы должны трезво осознавать, что различные враждебные силы не остановили … подрывную деятельность и саботаж партийного руководства … и всегда планируют «цветные революции» в нашей стране». Подчеркнуто, что именно поддерживаемые Западом революции представляют «главную угрозу» для национальной безопасности Китая.

Практически одновременно в Пекине создан Центр исследований концепции национальной безопасности с секретариатом на базе Китайского института современных международных отношений (CICIR), который будет заниматься в этой сфере системными исследованиями.

Экспертное измерение

Суть и направленность новых подходов КНР на внешнем контуре можно проследить по материалам ведущих аналитических центров.

В январском интервью Beijing News президент CICIR Юань Пэн подчеркнул изменения «глобальной структуры власти», которая «поднимается на востоке и спускается с запада», обнажая вкупе с новым витком технологического развития и пандемией «некоторые скрытые факторы в международной политике, такие как давление США на Китай и политизацию эпидемии». При этом подчеркнуто, что именно будущее развитие Китая будет во многом определять вектор перемен в грядущем столетии.

В середине апреля в редакционной статье в Global Times перечислены меры, которые Китай должен предпринять для противодействия США, а именно:

укрепить возможности стратегического сдерживания (включая ядерный компонент), чтобы помешать Соединенным Штатам запугивать Китай;

преодолеть критическую зависимость от США в сфере технологий, чтобы вынудить колеблющиеся страны воздержаться от антикитайской политики Вашингтона;

стремиться к стабилизации рамок китайско-американских отношений даже в условиях жесткой конкуренции, но не стремясь к быстрому эффекту.

По оценкам экспертов, эти тезисы следует рассматривать как четкий сигнал союзникам и сателлитам США.

Новые времена – адекватные подходы

В политологический и медийный лексикон (преимущественно в западных источниках) постепенно вошел этос дипломатии «боевого волка» или «воина-волка» (Wolf warrior diplomacy) – более активной и наступательной на фоне прежней практики избегания споров и предпочтения риторики сотрудничества.

Исходя из спектра современных вызовов и угроз, Пекин планомерно мобилизует своих дипломатов на активную защиту национальных интересов. При этом звездный час для такой дипломатии пришелся на период пандемии коронавируса.

Пока другие страны сдерживают её последствия, китайские дипломаты продвигают свой нарратив, дают отпор критикам китайской стратегии локализации инфекции, заодно ставя под сомнение подходы западных демократий к разрешению кризиса.

Одним из наиболее активных дипломатов считается посол КНР в Париже Лу Шае, который пообещал вступить в борьбу с Францией в случае возникновения угроз интересам Китая, а затем стал публично полемизировать с принимающей стороной по вопросам пандемии. В 2016 году, в бытность главой управления исследований внешней политики Канцелярии ЦК КПК, он писал, что китайские дипломаты должны сражаться с Западом и убедить больше стран «принять Китай как основную восточную державу, стоящую на вершине мира».

Альтернативный взгляд

Однако «старая» дипломатическая гвардия Китая время от времени выражает свое особое мнение по поводу новых подходов. Так, Фу Ин, зампредседателя комитета по иностранным делам канцелярии ПК ВСНП в 2009-2013 годах, в комментарии в People’s Daily подчеркнула, что Китай должен обращать внимание на то, как его месседж принимается международной аудиторией: «сила страны в международном дискурсе связана не только с ее правом высказываться на мировой арене, но в большей степени и с эффективностью и влиянием ее дискурса».

В недавнем интервью, широко распространенном в китайских соцсетях, Юань Наньшен, экс-посол в Зимбабве и генеральный консул в Сан-Франциско, заявил, что китайская дипломатия «должна стать сильнее, а не просто жестче». «История доказывает, когда внешняя политика идет в угоду общественному мнению, это неизбежно приводит к катастрофическим результатам», — заключил дипломат.

Караван продолжает движение

В официальном обиходе в КНР стараются избегать применения подобной терминологии. Так, по словам замминистра иностранных дел Лэ Юйчэна, дипломатия «воинов-волков» – это «ошибочное толкование китайской дипломатии», а также «интерпретация теории китайской угрозы и словесная ловушка».

Однако общественное мнение существенно не влияет на реализацию Пекином своего внешнего курса. В зависимости от конкретной ситуации в адрес США звучит критика: от массовых убийств коренных индейцев до порабощения африканских народов, расовой дискриминации, делающей людей «неспособными дышать» до военного вмешательства во внутренние дела других стран.

Китайский МИД критикует США за развертывание в Украине военных биологических лабораторий для проведения «непрозрачных и опасных» исследований (МИД Украины, разумеется, эту информацию опроверг), а также призывает американские власти внести ясность в работу своей лаборатории в Форт-Детрике.

Комментируя обвинения Запада по поводу якобы принудительного труда в Синьцзяне, МИД КНР со ссылкой на официальную статистику ФБР указал на факты нарушения прав трудящихся и торговли людьми в самой Америке, призывая Соединенные Штаты соблюдать международные трудовые конвенции.

Не оставили в Пекине без внимания намеки Брюсселя по поводу «заморозки» китайско-европейской инвестиционной сделки. Официальный представитель МИД КНР на очередной пресс-конференции призвал европейцев хорошо подумать, подчеркнув, что Китай хоть и стремится к развитию отношений с ЕС, но «будет твердо защищать свой суверенитет, безопасность и интересы», а санкции и конфронтация не помогут. К слову, Китай по итогам 2020 года стал крупнейшим торговым партнером ЕС: взаимный товарооборот вырос на 5,3% и составил 695,50 млрд долларов США.

Достается не только американцам – под удар критики попадают Австралия, Индия, Япония и другие региональные партнеры США.

И таких примеров множество…

Комплексный подход

В ответ на арест в Канаде в декабре 2018 года по запросу США финансового директора Huawei Мэн Ваньчжоу в Китае по обвинению в шпионаже были арестованы, а в марте 2021 года преданы суду два канадских гражданина.

Введена экстерриториальная ответственность за нарушение китайского закона о национальной безопасности в Гонконге.

В феврале The Financial Times сообщала об изучении Китаем возможностей адекватного ответа оборонным подрядчикам США путем ограничения поставок редкоземельных минералов, имеющих критическое значение для этой отрасли.

Помимо традиционной дипломатии Пекин все активнее прибегает к проецированию военной силы.

По данным СМИ, КНР завершает строительство пирса на военно-морской базе в Джибути, пригодного для базирования авианосцев, что потенциально может позволить ВМС Народно-освободительной армии Китая проецировать мощь за пределы традиционных операционных районов Восточного и Южно-Китайского морей. Данный объект, первая и пока единственная зарубежная военная база Китая, построен в 2017 году как военно-морской «объект поддержки» для операций по борьбе с пиратством у побережья Сомали и реагирования на аварии на море.

СМИ со ссылкой на Африканское командование вооруженных сил США также сообщают о планах Пекина создать крупный морской порт на побережье Намибии или Мавритании, рассчитанный на содержание субмарин и самолетов.

Китайские дипломаты тесно координируют свои действия с госСМИ, что усиливает стратегические нарративы Пекина. Социальная сеть Twitter стала ключевым «полем битвы», особенно после назначения Чжао Лицзяня, активного ее пользователя, одним из пресс-секретарей МИД КНР.

В рамках создания позитивного образа страны в зарубежных СМИ, одновременно блокируя там неблагоприятное для себя освещение событий, Пекин подключается к иностранным медиа-экосистемам, предлагая им индивидуальный доступ и ресурсы через соглашения об обмене контентом и меморандумы о взаимопонимании.

Например, итальянское государственное информационное агентство ANSA ежедневно публикует до 50 материалов Синьхуа.

В недавнем докладе Международной федерации журналистов (IFJ) говорится, что глобальный имидж Пекина выиграл от пандемии. В конце 2020 года более половины граждан из 50 стран отметили, что освещение Китая в их национальных СМИ стало более позитивным с начала пандемии (менее четверти оценили его как более негативное).

Полагаю трудно спорить с тем, что в информационном веке контроль над мировым инфопространством практически равнозначен контролю над миропорядком. Вспомним, ставшую крылатой, фразу Натана Ротшильда: «Кто владеет информацией – тот владеет миром».

Политика открытых дверей

Однако китайские дипломаты оставляют окно для разрядки, чередуя прямолинейную риторику с примирительной. Так, газета South China Morning Post в январе сообщала, что зампредседателя КНР Ван Цишань во время видеоконференции с лидерами бизнеса и бывшими чиновниками США (в их числе был Генри Киссинджер, архитектор американо-китайской разрядки 1971 года) высказался в пользу поддержки «духа неконфликтности», а также «взаимного уважения и упора на сотрудничество и устранение разногласий — ключей к продвижению стабильного развития китайско-американских отношений».

В апреле Ван Цишань на мероприятии в Пекине, посвященном 50-летию китайско-американской «дипломатии пинг-понга», отметил, что такой подход – поучительный эпизод в истории двусторонних отношений, который заложил основу исторического процесса их нормализации. Подчеркнуто, что для двух крупнейших экономик мира и постоянных членов СБ ООН сотрудничество – единственно правильный выбор.

Таким образом, новый стиль китайской дипломатии становится неотъемлемой частью геополитического позиционирования поднимающегося Китая и его системы обеспечения национальной безопасности. Он представляет собой устойчивый восходящий тренд, с которым остальному мировому сообществу придется считаться.

В нынешних условиях международной обстановки такой подход видится вполне закономерным и оправданным. Как сказал еще в июле 2004 года Президент Беларуси А.Г. Лукашенко в своем выступлении «Внешняя политика Республики Беларусь в новом мире» на совещании с руководителями белорусских загранучреждений «слабых в расчет не принимают. Их просто порой не замечают. В лучшем случае». Так что китайский опыт, в силу стратегического характера сотрудничества Беларуси с Поднебесной, вполне заслуживает внимания.