Авторы: Гленн Дисэн
Центральная Азия уязвима как для внутреннего соперничества внутри Большого евразийского партнёрства за благоприятный формат, так и для внешнего саботажа со стороны тех, кто стремится подорвать региональную интеграцию, чтобы восстановить гегемонию США. Гленн Дисэн, профессор Университета Юго-Восточной Норвегии, анализирует внешние и внутренние факторы с точки зрения возможностей манипулирования Центральной Азией.
Центральная Азия является ключевым узлом в географическом центре Большого евразийского партнёрства. При этом она уязвима из-за относительной слабости стран, конкуренции за доступ к их природным ресурсам, слабых политических институтов, авторитаризма, коррупции, религиозной и этнической напряжённости и других проблем. Эти слабости могут быть использованы участниками соперничества великих держав вокруг Большой Евразии.
Внешнее вмешательство: сохранение разделённой Евразии
С начала XVI века европейские океанические державы, находившиеся на морской периферии Евразии, достигли господства, физически воссоединив мир и заполнив вакуум, образовавшийся после распада древнего Шёлкового пути. Расширение Российской империи через Центральную Азию в XIX веке, поддержанное развитием железных дорог, возродило связи Шёлкового пути. Развитие английским географом Хэлфордом Маккиндером идеи «Хартленда» («сердца земли») в начале XX века предполагало, что Россия, воссоединяющая Евразию по суше, – это вызов, способный подорвать стратегическую основу доминирования Великобритании как морской державы.
Центральная Азия – географический центр, где встречаются Россия, Китай, Индия, Иран и другие крупные евразийские державы. Поэтому она является ключевым полем битвы. Цель этой битвы заключается в том, чтобы предотвратить возникновение евразийского гегемона. «Большая игра» XIX века привела к тому, что Афганистан сделался буферным государством – для отделения Российской империи от Британской Индии.
Соединённые Штаты, став морским гегемоном, приняли стратегию предотвращения возникновения евразийского гегемона и сотрудничества евразийских держав. Киссинджер утверждал, что США, таким образом, должны были перенять политику Великобритании как своего предшественника: «В течение трёх столетий британские лидеры действовали, исходя из предпосылки, что если европейские ресурсы будут находиться в руках одной доминирующей державы, то ресурсов этой одной страны окажется достаточно, чтобы бросить вызов Великобритании на морях и таким образом угрожать её независимости. Геополитически Соединённые Штаты тоже представляют собой остров, отдалённый от берегов Евразии, и, если прибегнуть к той же системе рассуждений, должны были бы воспротивиться господству в Европе или Азии одной державы, тем более контролю одной и той же державы над обоими континентами» .
Задача предотвратить превращение Советского Союза в евразийского гегемона формировала политику США на протяжении всей холодной войны. Американцам удалось разделить Россию и Германию в Западной Евразии, а в 1970-х годах – отколоть от Советского Союза Китай. Стратегия сохранения разделённой Евразии объяснялась в Стратегии национальной безопасности США от 1988 года в терминах Маккиндера: «Ключевые интересы национальной безопасности Соединённых Штатов окажутся под угрозой, если враждебное государство или группа государств будут доминировать на Евразийском континенте – в той части земного шара, которую часто называют сердцем мира. Мы сражались в двух мировых войнах, чтобы предотвратить это».
После холодной войны стратегия США в отношении Евразии перешла от предотвращения появления евразийского гегемона к сохранению гегемонии США. США стремились не допустить замены однополярности возникновением сбалансированной многополярной Евразии. Система альянсов, основанная на постоянном конфликте, делила континент на зависимых союзников и сдерживаемых противников. Если бы наступил мир, система альянсов рухнула бы, а основа стратегии безопасности через доминирование пошатнулась бы.
Бжезинский утверждал, что доминирование в Евразии опирается на «предотвращение сговора между вассалами и сохранение их зависимости от общей безопасности, сохранение покорности подчинённых и обеспечение их защиты и недопущение объединения варваров» .
Менее чем через два месяца после распада Советского Союза США разработали доктрину Вулфовица для достижения мирового превосходства. Просочившийся в прессу проект Руководства по оборонному планированию США (DPG) от февраля 1992 года отверг коллективный интернационализм в пользу гегемонии США. В документе признавалась малая вероятность того, что «глобальный конвенциональный вызов безопасности США и Запада снова возникнет из евразийского центра в течение многих лет», однако содержался призыв к предотвращению появления возможных соперников. Вместо того чтобы мириться с наличием множества экономически взаимосвязанных центров силы, США должны были «в достаточной степени учитывать интересы передовых промышленных стран, чтобы отговорить их от оспаривания нашего лидерства или попыток свергнуть установленный политический и экономический порядок».
Чтобы продвинуть и закрепить однополярность в 1990-х годах, США разработали собственную концепцию «Шёлкового пути», которая должна была интегрировать Центральную Азию под руководством США и отсоединить её от России и Китая. Тогдашний госсекретарь США Хиллари Клинтон отдавала приоритет соединению Центральной Азии с Индией: «Давайте работать вместе, чтобы создать новый Шёлковый путь. Не одну транспортную артерию, как его прообраз, а международную паутину и сеть экономических и транзитных связей. Это означает строительство большего количества железнодорожных линий, автомагистралей, энергетической инфраструктуры, включая предлагаемый трубопровод, который пройдёт из Туркмении через Афганистан и через Пакистан в Индию».
Целью американского «Шёлкового пути» была не интеграция Евразийского континента. Скорее речь шла о том, чтобы разорвать связь между Центральной Азией и Россией. «Шёлковый путь США» был основан в значительной степени на идеях Маккиндера и Бжезинского о мировом преобладании.
Двадцатилетняя оккупация Афганистана, трубопровод Туркмения – Афганистан – Пакистан – Индия (ТАПИ), энергетический коридор Грузия – Азербайджан – Центральная Азия и аналогичные политические проекты предполагали, что Центральная Азия не должна стать узлом евразийской связанности. Так же, как Украина была уязвимой точкой связи между Европой и Россией, в которой эта связь могла быть нарушена США, так и Центральная Азия представляет собой слабое место в структуре Большой Евразии.
Внутренние разногласия: конкурирующие форматы евразийской интеграции
Россия, Китай, Индия, Казахстан, Иран, Южная Корея и другие государства разработали различные форматы евразийской интеграции для диверсификации своих экономических связей и укрепления позиций в международной системе. Поскольку международная экономическая система, опирающаяся на гегемонию США, очевидно, больше не является устойчивой, евразийская интеграция становится источником развития многополярной международной системы. Центральная Азия находится в центре большинства инициатив. Однако многие форматы и инициативы по интеграции конкурируют между собой.
Китай является ведущим экономическим игроком в Евразии, что может вызвать опасения относительно его гегемонистских намерений. Россия и другие страны, по-видимому, признают, что Китай будет ведущей экономикой, но не принимают доминирования Китая. Разница между ведущей и доминирующей экономикой заключается в концентрации власти, которая может быть рассеяна путём диверсификации связей в Евразии. Например, Международный транспортный коридор «Север – Юг» между Россией, Ираном и Индией делает Евразию менее китаецентричной.
Китай признаёт обеспокоенность концентрацией власти и стремится использовать другие инициативы для содействия многополярности. Китайская инициатива «Один пояс, один путь» была переименована в «Пояс и путь» во многом для того, чтобы продемонстрировать инклюзивность и гибкость, предполагающие, что её можно будет совместить с другими инициативами. Усилия по гармонизации Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и «Пояса и пути» под эгидой Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) стали ещё одной попыткой избежать форматов с нулевой суммой в Центральной Азии.
Управлять конкуренцией между евразийскими державами в Центральной Азии проще, чем предотвращать подрывную деятельность США как внешнего игрока. Стратегия США по поддержанию гегемонии приводит к экстремальной политике с нулевой суммой, поскольку любые разногласия и неурядицы в Центральной Азии могут служить целям доминирования США в Евразии с морской периферии.
Напротив, евразийские державы извлекают выгоду из усиления евразийских связей. Россия, Китай и Индия, могут выдвигать конкурирующие инициативы, но ни одна из евразийских держав не может достичь своих целей без сотрудничества с другой. Таким образом, существуют сильные стимулы для поиска компромисса и согласования интересов вокруг децентрализованной многополярной Евразии.
Источник: «ВАЛДАЙ»