Европейский кризис и азиатское развитие

Военно-дипломатическое противостояние между Россией и США по поводу «украинского вопроса» станет, возможно, последней имеющей европейское происхождение военной тревогой в истории международной политики. Давно назревающий конфликт Китая и США по поводу контроля над основными торговыми путями и мировыми ресурсами занимает нас в степени, намного превосходящей старые европейские проблемы. Именно в нём мы видим главный нерв мировой политики в ближайшие десятилетия, полагает Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.

Уже достаточно давно назревающий на горизонте конфликт Китая и США по поводу контроля над основными торговыми путями и мировыми ресурсами занимает нас в степени, намного превосходящей старые европейские проблемы. Именно в этом конфликте мы видим главный нерв мировой политики в ближайшие десятилетия, и всё связанное с его гипотетической вероятностью становится существенно важнее любых проблем и неурядиц в остальных частях света. Другими словами, линейная логика подсказывает нам, что даже продолжающееся военно-дипломатическое противостояние между Россией и США по поводу «украинского вопроса» станет последней имеющей европейское происхождение военной тревогой в истории международной политики.

На протяжении последних десятилетий одной из наиболее ярких одержимостей Европы было возвращение себе важнейших свойств, которые обеспечили бы ей центральное положение в международной политике и мировой экономике. С каждым годом, по мере того, как европейские державы запутывались в своих проблемах, вероятность такого развития истории выглядела всё менее осязаемой – Азия становилась центром не только производства, но и потребления, основным очагом нововведений и источником значимых для мира новостей. Ведомая вперёд фантастическими масштабами Китая и темпами роста его экономики, за которыми следовало глобальное влияние, Азия уже к началу прошлого десятилетия не только прочно занимала в нашем воображении важнейшее положение, но и не оставляла сомнений в том, что мы являемся свидетелями расцвета, достижения которого позволят историкам будущего определить наступающее столетие как «век Азии».

Более того, за последние полтора-два десятилетия Азия и Европа приобрели в популярной научной дискуссии устойчивые коннотации, отражающие противопоставление прогресса и отставания, будущего и прошлого, в которых Старому Свету доставалась роль увядающей части глобального разнообразия. Эту всеобщую уверенность не смогла пошатнуть даже пандемия коронавируса, бушующая последние два года и имеющая, как известно, азиатское происхождение. Поскольку именно страны этого региона смогли, согласно всеобщему убеждению, наиболее успешно противостоять этой новой угрозе, связанные с пандемическими потрясениями события не просто не уменьшили ожидания в отношении Азии, но даже укрепили их. В то время как страны Запада, включая Россию, переживали пандемию как трагедию, азиатские народы и правительства достаточно бодро с ней справлялись, хотя и обращались к средствам и методам, которые вряд ли были бы восприняты в Европе, России или Америке.

Соответственно смещалось и внимание основных мировых держав. Соединённые Штаты уже неоднократно провозгласили своим основным приоритетом именно азиатское направление, хотя и сделали это достаточно традиционным образом, объявив Китай своим главным конкурентом в борьбе за право иметь привилегированный доступ к благам глобальной экономики. Европа, уже давно имеющая с азиатскими странами обширные торговые и инвестиционные связи, заговорила о более активном присутствии в региональной международной политике. И даже Россия, хотя и с большой неохотой, уже на протяжении десяти лет осуществляет свою политику поворота на Восток, целью которой стало извлечение новых возможностей из бурного роста соседей в акватории Тихого океана.

Сместились и основные военные угрозы стратегического характера. Уже достаточно давно назревающий на горизонте конфликт Китая и США по поводу контроля над основными торговыми путями и мировыми ресурсами занимает нас в степени, намного превосходящей старые европейские проблемы. Именно в этом конфликте мы видим главный нерв мировой политики в ближайшие десятилетия, и всё связанное с его гипотетической вероятностью становится существенно важнее любых проблем и неурядиц в остальных частях света. Другими словами, линейная логика подсказывает нам, что даже продолжающееся военно-дипломатическое противостояние между Россией и США по поводу «украинского вопроса» станет последней имеющей европейское происхождение военной тревогой в истории международной политики. И именно это, как представляется, стало сейчас для многих весьма утешительным аргументом – особенно с учётом того, что продолжительность ожидаемой борьбы находящихся по разные стороны Тихого океана экономических гигантов будет, по всеобщему убеждению, весьма длительной.

Однако сейчас мы живём в другой реальности – острая фаза столкновения интересов Москвы и Вашингтона продлится ещё, скорее всего, достаточно долго и при определённом стечении обстоятельств таит в себе угрозу эскалации, грозящей поставить всё человечество на грань катастрофы. Между тем азиатские страны остаются пассивными наблюдателями – история словно повернула вспять, и судьба мира вновь определяется отношениями между старыми европейскими державами. При этом, хотя Америка и не является, даже в большей степени, чем Россия, европейской страной, она всей историей своей внешней политики, устойчивых связей и интересов связана именно с этой частью мира.

То, что происходит сейчас, является продолжением европейской истории конфликта между «старым» Востоком и Западом, возникшего на заре эпохи Просвещения и получившего наиболее яркое развитие в прошлом веке. Конфликт в Европе и по поводу европейского международного порядка, решением каких бы субстантивных вопросов он ни закончился, является наиболее убедительным аргументом в пользу гипотезы если не о «возвращении», то о «продолжении» истории, важнейшие действующие лица которой были определены в эпоху, когда Азия не играла никакого самостоятельного значения в мировых делах. И даже если Китай играет сейчас весьма важную роль в том, насколько уверенно ведёт себя Россия, он не становится активным участником разворачивающейся на наших глазах драмы.

Из этого следуют по меньшей мере три важных вопроса. Во-первых, стала ли международная политика по-настоящему целостной после того, как ведущие азиатские страны не только добились суверенитета, но и заняли важное место в мировых делах? Во-вторых, насколько в действительности велико значение связанных с Азией проблем и процессов для решения важнейшего вопроса войны и мира в глобальном масштабе? В-третьих, насколько сами азиатские страны окажутся подготовленными к своему месту в мировых делах, когда их век наконец настанет? Мы не можем сейчас сказать, насколько современный европейский кризис способен замедлить наступление «азиатского века» в международной политике. Но и исключать эту вероятность также было бы легкомысленно – в конечном итоге, большая часть феномена обретения Азией центральной роли была связана с теми возможностями, которые её страны извлекли из экономической глобализации.

То, как азиатские страны, включая Китай, реагируют на происходящее в Европе, показывает, что многополярный мир ещё не является единым. Степень понимания ситуации и реальной заинтересованность стран Азии в мирном разрешении европейских дипломатических противоречий явно пока ниже того, что мы ожидали бы при возникновении там похожей ситуации.

Даже Китай, вовлечённый в ситуацию в силу своего постоянного участия в Совете Безопасности ООН и весьма дружественных отношений с Россией, пока очень осторожно указывает на связь этой европейской проблемы со своими интересами и будущим. Остальные азиатские страны вообще ничего не знают про события в Европе и, похоже, не испытывают большого желания изменить такое положение дел.

Однако такая реакция является, приходится это признать, естественной в условиях, когда наиболее сильный военный потенциал сосредоточен в руках «старых» мировых держав, а азиаты – это пока только обещание участия в той игре, которая тысячелетиями занимает государства и в которой ставки делаются между жизнью и смертью. Даже если бы страны Азии захотели решать проблемы в отношениях России и Запада на уровне всего международного сообщества, то их военные возможности пока не являются достаточно убедительными для этого. Нравится нам это или нет, но даже если происходящий сейчас конфликт – это последняя «европейская» военная тревога, мы не знаем, когда его значение для судьбы человечества станет меньше, чем у похожего явления в азиатской части мира.

Но в равной степени мы не знаем и того, как аналогичный конфликт решался бы в Азии. Осторожность Китая в отношении тайваньской проблемы может продолжаться, как кажется, бесконечно долго. Остальные азиатские страны в принципе пока не могут создать угрозы, которая заслуживала бы внимание других стран мира, сопоставимое с тем, которое уделяется сейчас европейским делам. Единственный фактор, который делает вероятные конфликты в Азии сравнительно предсказуемыми, – это прямое или опосредованное участие в них США. Мы не знаем страны Азии как державы, поведение которых заслуживает всеобщего серьёзного внимания. И они сами пока не знают себя в этом качестве.

Прокрутить вверх