Автор: Глеб Макаревич Младший научный сотрудник Группы Южной Азии и региона Индийского океана Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН
«Я пришел сказать вам несколько важных вещей, потому что поставленная проблема касается вашего будущего и будущего ваших детей… я хочу, чтобы вы внимательно послушали… это был заговор или вмешательство? Поднимите руки и скажите, было это вмешательством или заговором?» — спрашивал бывший премьер-министр Пакистана, а ныне — председатель партии «Движение за справедливость» (Pakistan Tehreek-e-Insaf, PTI) Имран Хан своих сторонников на митинге в Карачи 16 апреля 2022 г.
Политик вновь окунулся в родную стихию — уже через три дня после голосования в Национальной Ассамблее (нижняя палата Парламента Пакистана), которое состоялось 10 апреля 2022 г. и по результатам которого Имран Хан был отстранен от должности премьер-министра, в его поддержку был организован митинг в столице провинции Хайбер-Пахтунхва, Пешаваре, а меньше, чем через неделю состоялся митинг и в столице провинции Синд — Карачи. Премьер-министр не раз говорил своим политическим соперникам, что «на улицах он опаснее, чем на своем посту». И действительно, призывы Имран Хана выступать против «импортированного» правительства Шехбаза Шарифа находят своих сторонников. Однако «на улице» уже бывший глава правительства все же оказался не по своей воле.
Американские политологи Г. Алмонд и С. Верба вполне могли заинтересоваться ярким эмпирическим материалом, который предоставляет пакистанское общество для исследования политических культур. Независимые СМИ подхватывают каждое политическое событие и в зависимости от интереса читателей выпускают связанные с ним материалы неделями. Читатели журналистов не подводят — политики в Пакистане не менее популярны, чем звезды Болливуда. В конечном итоге любая политическая сила в стране с населением в 220 млн чел. способна мобилизовать внушительное число сторонников за считанные дни и показать, что такое «партиципаторная» политическая культура на деле.
Но есть нюанс: федеративная парламентская республика с регулярными всеобщими выборами, множеством партий и политически активным городским населением функционирует на основе системы сложных связей между элитными группами военных, судей Верховного суда и нижних инстанций, политических «династийных» кланов, гражданской бюрократии, мусульманского духовенства, богатых землевладельцев и т.д.
Так, убежденность пакистанского военного командования в тотальной коррумпированности политического класса и его склонности к игнорированию национальных интересов в свете постоянной угрозы «самому существованию Пакистана» со стороны Индии всегда служила обоснованием для сохранения особой роли вооруженных сил в политике.
И хотя лишний раз указывать на степень влияния армии на политический процесс в стране стало уже трюизмом, стоит отметить изменение тактики военных после отставки генерала-президента Первеза Мушаррафа в 2008 г. Остерегаясь вмешиваться в политику напрямую, армия стала оказывать поддержку внесистемным политикам, не связанным с кланами Шарифов и Бхутто-Зардари [1]. Таким образом популистские лозунги, слава капитана национальной сборной по крикету, яркая харизма вкупе с распространенной в обществе убежденностью в прямой поддержке политика со стороны Равалпинди («город-гарнизон», расположение Ставки командования вооруженными силами Пакистана) принесли Имран Хану победу на всеобщих выборах 2018 г.
Правительство во главе с амбициозным премьер-министром рассчитывало запустить масштабную программу реформ под общим слоганом «Новый Пакистан» (Naya Pakistan), призванную кардинально изменить положение дел в стране. Позднее Имран Хан признал, что он недооценивал масштаб структурных проблем в социально-экономической сфере, которые невозможно было решить без помощи кардинальных мер.
Макроэкономические показатели Пакистана действительно дают мало поводов для оптимизма: постоянная угроза острой фазы энергетического кризиса (не острая фаза которого, можно сказать, перманентна), высокие темпы инфляции (особенно продовольственной), колоссальный государственный долг и низкие нормы валовых накоплений и сбережений не позволяют говорить о высокой вероятности устойчивого и динамичного развития пакистанской экономики.
Отсутствие заметных успехов правительства в социально-экономической сфере стали предметом острой критики со стороны оппозиции, уязвленной поражением на выборах 2018 г. Парадоксальным образом Имран Хану удалось объединить авторитетные политические партии с многолетней историей, которые до того десятилетиями на дух не переносили друг друга — как итог в сентябре 2020 г. было создано «Демократическое движение Пакистана» (Pakistan Democratic Movement, PDM). В объединение вошло 11 политических партий, но главными его движущими силами стали правоцентристы «Пакистанская мусульманская лига Наваза Шарифа» (Pakistan Muslim League (N), PML-N), левоцентристы «Пакистанская народная партия» (Pakistan Peoples Party, PPP) и исламисты «Джамаат-е-улема-и-ислам Фазл ур-Рехмана» (Jamiat Ulema-e-Islam (F)).
Перечисленные движения не объединяло ничего, кроме неприязни к «популистам» и «временщикам», долгое время им даже не удавалось согласовать единую программу в противовес правительственной, хотя организовать совместный «марш на Исламабад» из недовольных граждан для них не cоставляло труда.
Противостояние правительства и оппозиции могло так и не привести ни к какому результату, если бы свое слово не сказали формально неполитические институции, уже неоднократно менявшие ход политической истории страны, — армия и суд.
События последних полутора месяцев, наоборот, развивались стремительно. Состоявшийся 23–24 февраля 2022 г. официальный визит Имран Хана в Москву на фоне начала специальной военной операции России на Украине и последовавшая за ним негативная реакция западных стран дали возможность армии демонстративно отстраниться от политического процесса, что придало уверенности оппонентам премьера. 8 марта 2022 г. оппозиция потребовала проведения голосования в Национальной Ассамблее с целью выразить недоверие действующему правительству, для этого противникам Имран Хана было необходимо набрать простое большинство голосов парламентариев — 172 голоса из 342 возможных.
Рассмотрение вопроса множество раз переносилось. Имран Хан стремился сплотить ряды своих союзников в надежде на неудачный для оппозиции исход голосования, тем временем оппонентам правительства удалось по итогам длительных и тяжелых переговоров заручиться поддержкой как минимум 177 депутатов, часть из которых состояла в коалиции с правящей партией.
Последняя надежда на благоприятный для правительства исход голосования была потеряна с заявлением о поддержке действий оппозиции со стороны партии «Объединенное национальное движение Пакистана» (Muttahida Quami Movement — Pakistan, MQM-P), представляющей интересы мухаджиров (Muhajir) — урдуговорящих потомков мусульман c территории современной Индии, переселившихся в Пакистан после раздела бывшей британской колонии в 1947 г. Переход семи депутатов MQM-P на сторону оппозиции обеспечил противникам правительства не только необходимое количество голосующих за выражение недоверия Имран Хану, но и дополнительные пять голосов.
Осознав безвыходность своего положения, премьер-министр принялся утверждать, что действия оппозиции являются частью «заговора внешних сил», в первую очередь подразумевая Соединенные Штаты Америки. 3 апреля 2022 г. Имран Хан обратился к президенту Пакистана Арифу Алви с тем, чтобы тот как глава государства распустил Национальную Ассамблею в соответствии со статьей 58 (часть 1) и статьей 48 (часть 1) Конституции Исламской Республики Пакистан.
Обращение оппозиции ко второй могущественной и независимой институции Пакистана — Верховному суду — перевело политический кризис в разряд конституционных. Всю последующую неделю открытым оставался вопрос о том, прибегнет ли судебная власть к так называемой «Доктрине крайней необходимости» (Doctrine of Necessity) — сложившейся в ходе многочисленных политических и конституционных кризисов практике одобрения действий исполнительной власти в обход действующей Конституции, исходя из сложившейся чрезвычайной ситуации, угрожающей целостности Пакистана. К радости парламентариев, суд принял иное решение.
Чашу весов Фемиды на сторону оппозиции, вероятно, склонил сигнал из Равалпинди: так, начальник штаба сухопутных войск генерал Камар Джавед Баджва заявил, что специальную военную операцию России на Украине необходимо «немедленно остановить», а Пакистану необходимо поддерживать «долгие и безупречные стратегические отношения с США». Явное противоречие между риторикой военных и премьер-министра побудило суд встать на защиту Парламента — состоявшееся в итоге голосование лишило Имран Хана занимаемой должности, заставив его выполнить свое обещание по «возвращению на улицы городов Пакистана».
В сущности, не послужит визит Имран Хана одним из поводов для выдвижения вотума недоверия, навряд ли мы вообще бы наблюдали какие-либо значительные изменения. Интенсификация взаимодействия по вопросам обороны и безопасности, наращивание экономического сотрудничества, сходство позиций по многим вопросам на международной арене обращают на себя внимание экспертов, поскольку на протяжении долгих десятилетий Россия и Пакистан фактически не развивали двусторонних отношений.
Принадлежность к разным блокам в годы холодной войны, роль Пакистана в гражданской войне в Афганистане на момент пребывания там ограниченного контингента советских войск, традиционно проиндийская позиция России — все эти факторы исторически обусловили крайне низкий уровень взаимодействия между странами. Динамичное развитие российско-пакистанских отношений не может не радовать, но стоит помнить о том, за счет чего создается такое впечатление.
Но поскольку Исламабад, похоже, все же настроен на улучшение отношений с Вашингтоном, то Москве, в свою очередь, кратковременного отката не избежать. Плохая новость состоит в том, что российско-пакистанское взаимодействие может быть на время «заморожено» — по крайней мере, до окончания специальной военной операции и выстраивания обновленного формата отношений Пакистана и США. Хорошая, пусть и относительно, новость заключается в том, что Россия и Пакистан еще не успели найти что-либо, что было бы страшно потерять.
Поэтому вероятное замедление в динамике развития росийско-пакистанских связей предоставляет возможность продумать целостную стратегию будущего взаимодействия с Исламабадом взамен применявшегося в последние годы «реактивного» подхода.
В этом ключе внушают оптимизм новости о переданной российским посольством в Исламабад «дорожной карте» с предложением развивать сотрудничество, концентрируясь на торгово-экономическом взаимодействии, включая увеличение двустороннего товарооборота. Внимание российской стороны к автомобилестроению, авиастроению, фармацевтике и химической промышленности объясняется необходимостью компенсировать издержки вследствие отказа западных производителей работать на российском рынке.
Навряд ли Москву интересуют непосредственно пакистанские товары, большую роль может сыграть скорее доступ Исламабада к международному рынку капиталоемких товаров машиностроения. Но перспективностью могут отличаться проекты по строительству и эксплуатации газопроводов — Пакистану не удается эффективно обеспечивать энергетическую безопасность страны, правительство с трудом обслуживает долговые обязательства перед энергетическими предприятиями страны при низкой волатильности цен на энергоресурсы, а любое резкое повышение цен и вовсе ставит под угрозу функционирование всей экономики.
Пакистан вряд ли будет готов приступить к реализации инициатив в ближайшее время, но не потеряет к ним интерес в будущем. Поиск проектов, которые могут заинтересовать пакистанских партнеров в долгосрочной перспективе, должен стать императивом российской внешней политики — уверенность в наличии устойчивых и надежных связей гораздо продуктивнее «прорывов», которые вскоре забываются.
К тому же подобный «реактивный» подход совершенно точно не способствует укреплению позиций Москвы во всем регионе Южной Азии. О «прорывах» могут забыть партнеры, но не забывают наблюдатели. А в нынешней ситуации ставить под угрозу развитие «особо привилегированного стратегического партнерства» для России — непозволительная роскошь.
1. Названные кланы имеют сложную историю взаимоотношений с военными: в разное время члены двух семей возглавляли правительство Пакистана, теряли свои посты в результате военных переворотов, пребывали в изгнании, становились жертвами терактов, приговаривались к смертной казни.