За предыдущие десятилетия индийские политические элиты хорошо освоили тонкое искусство балансирования между несколькими полюсами, научившись обращать на пользу своей стране разногласия других великих держав. Нет сомнений, что они преуспеют и в этот раз, полагает Алексей Куприянов, руководитель Группы Южной Азии и региона Индийского океана Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО РАН.
«В то время как великие державы США и Китай противостоят друг другу, геополитическая ситуация в Евразии XXI столетия определяется во многом тем, в какую сторону качнётся Индия. Иными словами, Индия вырисовывается как последнее «осевое» государство… Индийская политическая элита отлично осознаёт сложившуюся ситуацию. Они великолепно понимает интересы США в экономической и географической плоскости, в то время как американцы, в свою очередь, индийцев не очень-то и понимают. Если американцы не осознают, насколько сложны и нестабильны взаимоотношения Индии с Пакистаном, Афганистаном и Китаем, им никогда не удастся выстроить адекватные взаимоотношения. История и география Индии с древнейших времён заложили точку зрения, которой придерживается Нью-Дели относительно остального мира. Мне хотелось бы поподробнее рассмотреть Индийский субконтинент в контексте Евразии в целом».
Эти строки американский журналист Роберт Каплан написал ровно десять лет назад – в 2012 году. С тех пор мало что изменилось как в восприятии мира внутри самой Индии, так и в восприятии Индии в других странах. Вопреки предупреждениям Каплана, три державы – упомянутые США и Китай, а также Россия, которой в его книге посвящено немало страниц, – никак не могут уловить ритм, в котором «качается» Нью-Дели. Вашингтон вновь и вновь пытается давить на несговорчивого партнёра, требуя порвать отношения с Россией; Пекин регулярно пробует на прочность Линию фактического контроля в Гималаях, упорно пытаясь силой подтвердить претензии на несколько квадратных километров территории, на которой ничего не растёт и никто не живёт. Россия в этом странном чемпионате выглядит наиболее адекватным игроком, но и она временами критикует партнёра за участие в неподобающих форматах и неверное понимание текущего момента в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Подобные попытки читать мораль и поучать жизни индийские элиты и массы воспринимают достаточно болезненно, видя в них отголосок постколониальной заносчивости, свойственной западным странам.
У каждого государства есть свой общепринятый нарратив о прошлом, который помогает сплотить нацию. В отличие от групп и племён, нация состоит из огромного числа людей, большинство из которых друг с другом не знакомы. Они могут принадлежать к разным этносам и говорить на разных языках, но история государства, в котором они живут, у них общая. Для индийцев с их разнообразием языков, религий, культур, этносов и каст единый нарратив чрезвычайно важен.
В его рамках Индия изображается как процветавшая некогда держава, чьё могущество и благосостояние было подорвано внутренними распрями и чужеземными – сперва мусульманскими, а затем европейскими – завоеваниями. Российскому читателю многие элементы этого нарратива покажутся знакомыми: распри князей, из-за которых не удалось отстоять страну, нашествия захватчиков, долгая борьба за освобождение, трудная победа и начало восстановления былого величия. Для Индии последняя стадия началась в 1947 году и продолжается до сих пор. Первый премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру не скрывал, что намерен вернуть своей стране статус великой державы. Сделать это можно только одним образом – убедить другие страны признать Индию таковой. Сами индийцы и так знают, что живут в великой державе, их убеждать не надо.
Когда убеждённому в собственной великодержавности социуму посторонние люди начинают читать нотации, он реагирует на это соответственно. При этом индийские политические элиты отличаются завидным терпением, понимая, что хорошие отношения с США, Китаем и Россией их стране необходимы – но с каждым игроком на свой лад.
США из этого списка – страна самая молодая и самая могущественная. Американо-индийские отношения имеют долгую и непростую историю, в которой было всякое: от безусловной поддержки Вашингтоном Нью-Дели во время войны 1962 года и обещаний Кеннеди применить ядерное оружие для защиты Индии, если КНР нападёт снова, до лекций Билла Клинтона о том, как правильно строить демократию, и санкций в конце 1990-х годов. Нынешнее индийско-американское сближение началось на рубеже веков: Соединённым Штатам, атаковавшим Афганистан, срочно требовался союзник, который не любил бы исламистов вообще и талибов в частности. Учитывая роль, сыгранную в формировании движения талибов Пакистаном, кандидатура Индии напрашивалась сама собой.
Это было предложение, от которого невозможно отказаться: когда мировой гегемон предлагает фактически даром свою дружбу и торговые преференции, кто отвергнет протянутую руку? Тем более что вскоре нашёлся и новый общий противник в лице стремительно развивающегося Китая, угрожающего американскому доминированию в Тихом океане и всё активнее действующего в Индийском.
Индийско-американские отношения с тех пор развиваются достаточно стабильно, при этом каждый из партнёров чётко осознаёт собственные интересы.
Чтобы Пекин, планируя экспансию в восточном направлении, всегда учитывал, что на южной его границе находится потенциально враждебная держава. И достичь этой цели США хотят с минимальными затратами средств и ресурсов.
Индийская позиция выглядит в этом раскладе гораздо сильнее. Индия выступает в качестве противовеса КНР просто по факту своего существования, поэтому, по мнению индийских политиков, США объективно заинтересованы в том, чтобы её и дальше укреплять. Нью-Дели в этих условиях может позволить себе проводить пассивную политику, не втягиваясь слишком сильно в различные альянсы. У привыкших к логике «ты мне, я тебе» американцев такой подход вызывает порой непонимание и негодование. Американские политики регулярно пытаются заставить Индию платить за американскую моральную и материальную поддержку: полностью открыть рынок для товаров из США, активнее участвовать в антикитайских инициативах, трансформировать свою модель демократии под американские стандарты. Но чем больше давят США, тем сильнее сопротивляется Индия.
Нью-Дели не хочет становиться антикитайским бастионом и американским вассалом: индийцы рассчитывают стать мощным центром силы – сперва на азиатском, а затем на мировом уровне. Если сейчас для этого нужно дружить с США – что ж, они готовы: дружба вообще хорошая вещь, особенно когда она способствует выгодной торговле (Соединённые Штаты – одна из немногих стран, с которыми Индия имеет профицит внешнеторгового баланса).
Если отношения Индии с США основываются на понятной логике взаимовыгодного сотрудничества, то отношения Нью-Дели и Пекина куда сложнее. Тысячелетиями две цивилизации – китайская и индийская – жили бок о бок, соприкасаясь сравнительно слабо: разделяющие их Гималаи и муссонный режим в Индийском океане не позволяли наладить масштабную торговлю. Зато культурный обмен процветал: китайские буддисты-паломники, желающие приобщиться к мудрости, были в Индии частыми гостями. Собственно, один из классических китайских романов «Путешествие на Запад» как раз повествует о походе монаха Сюаньцзана со спутниками в Индию за буддийскими сутрами.
К 1950 году, казалось, возникли все условия для политического сближения. Индия наконец получила независимость, а Китай после столетия с лишним слабости и унижений объединился под рукой КПК, выигравшей гражданскую войну. Союз двух великих держав Азии, освободившихся от гнёта империалистов, выглядел крайне многообещающе. Однако спустя десятилетие бурный постколониальный роман неожиданно подошёл к концу: стратегическому сближению помешали тактические проблемы. Индия и Китай не смогли договориться по вопросу о линии границы, прочерченной в своё время британцами. Нарастающее взаимное недоверие привело к пограничной войне 1962 года, которую Индия проиграла. С тех пор в индийском внутриполитическом дискурсе укоренилось представление о Китае как о коварном соседе, всегда готовом воткнуть нож в спину (излишне говорить, что китайская версия событий отличается кардинально). Это представление прочно вошло в национальный нарратив.
За прошедшие шестьдесят лет индийцы и китайцы так и не смогли решить пограничный вопрос и избавиться от чувства взаимного недоверия, зато научились успешно торговать. В 2021 году объём взаимной торговли Индии и КНР достиг исторического максимума, превысив 100 миллиардов долларов, и этому не помешали ни кровопролитный конфликт в долине реки Ладакх, ни ограничения на импорт ряда китайских товаров, введённые правительством Индии. Нью-Дели обеспокоен дефицитом в торговле с Китаем и стремится по возможности снизить зависимость индийской экономики от китайской, но пока без особого успеха.
Контакты между Индией и Китаем начались более трёх тысячелетий назад, и в этой перспективе нынешние конфликты воспринимаются как явление временное и преходящее: ясно, что сосед за Гималаями никуда не денется, и нужно учиться жить с ним рядом так, чтобы никто не чувствовал себя ущемлённым. Основная цель Индии – не победить Китай и даже не вернуть территории, утраченные после войны 1962 года, а добиться от Пекина признания Нью-Дели ещё одним центром силы в Азии. Это, в свою очередь, означает признание наличия у Индии сферы интересов в Индийском океане и Южной и Юго-Восточной Азии, куда не стоит соваться без согласования с Нью-Дели. Пока в Пекине, похоже, недостаточно внимательно относятся к южному соседу, не воспринимая его пожелания всерьёз, и напрасно: враждебная Индия может в перспективе доставить КНР немало неприятностей.
В отличие от США и Китая, товарооборот России с Индией выглядит более чем скромно: невзирая на все усилия, он незадолго до пандемии с трудом перевалил рубеж в 10 миллиардов долларов, причём темпы прироста отставали даже от темпов долларовой инфляции. Россия остаётся одним из ключевых партнёров Индии. Происходит это благодаря трём факторам: старой дружбе, сотрудничеству в критических отраслях и надеждам на будущее.
К культурно-историческому фактору апеллируют, может быть, слишком часто, но нельзя недооценивать его значение. Советский Союз в своё время помог Индии осуществить программу индустриализации и построить мощную тяжёлую промышленность; спроектированные советскими и индийскими инженерами электростанции дали этой промышленности энергию, учившиеся по советским книгам люди стали её кадровым резервом, а поставленное СССР оружие обеспечило её безопасность. Советские деньги, технологии и ресурсы помогли Индии встать на ноги, и старшее и среднее поколения индийцев это хорошо помнят.
Пока же многие индийские студенты-медики едут учиться не в Россию, а в другие страны постсоветского пространства, потому что там дешевле, а студенты-гуманитарии – на Запад, потому что не видят альтернативы.
В экономической сфере Россия удерживает позиции в сфере атомной энергетики, но постепенно сдаёт в области космических исследований и военно-технического сотрудничества. Отчасти это объективный процесс: индийские элиты пытаются диверсифицировать связи в чувствительных областях, чтобы не повторилась ситуация начала девяностых, когда после распада СССР Индия враз лишилась источника поставок комплектующих для уже закупленной техники. Но частично он вызван неспособностью России предложить Индии те технологии и оборудование, которые ей нужны в данный момент, и нарастающей отсталостью российского ВПК по целому ряду направлений. Переломить ситуацию можно только при помощи инвестиций в перспективные проекты (БПЛА, подводные аппараты, морская авиация) – возможно, совместно с индийской стороной.
Когда речь заходит о будущем, вспоминают, как правило, о большой политике. В индийской картине идеального будущего Россия занимает важное место одного из дружественных центров силы – равно как и Индия в геополитических построениях российского руководства. Сейчас, когда Россия оказалась фактически отрезана от европейских и американских инвестиций и рынков, эти геополитические соображения должны наконец наполниться реальным содержанием. Индия имеет все шансы стать перевалочным пунктом для инвестиций и западных товаров, идущих в Россию, и рынком для товаров российских, а российские технологии – драйвером роста индийской экономики.
За предыдущие десятилетия индийские политические элиты хорошо освоили тонкое искусство балансирования между несколькими полюсами, научившись обращать на пользу своей стране разногласия других великих держав. Нет сомнений, что они преуспеют и в этот раз.