Об авторе

Тимофей Бордачёв, Россия

Программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Защитил кандидатскую диссертацию в Санкт-Петербургском государственном университете (1999). Магистр европейской политики и администрации (Брюгге, 1997).

Сфера научных интересов: теория международных отношений и актуальные проблемы мировой политики, российско-европейские отношения, внешняя политика Европейского союза, евразийская экономическая интеграция, европейская, евразийская и международная безопасность.

Автор нескольких книг и научных работ, изданных в России и за рубежом.

Восточный экономический форум и новые глобальные реалии

Поворот России на Восток завершён. Но не потому, что Россия успешно повторила опыт развивающихся стран Южной или Юго-Восточной Азии – тот опыт в решении задач развития через привлечение иностранных инвестиций, который десять лет назад многими наблюдателями рассматривался как подходящий для копирования. Главное основание говорить о завершённости этого проекта – переход отношений со странами Азии из категории «новых» в группу «обычных», пишет наш программный директор Тимофей Бордачёв по итогам Валдайской сессии на ВЭФ-2021.

Начиная с 2016 года Восточный экономический форум (ВЭФ) был главным для России международным мероприятием в Азии. В 2018 и 2019 годах он достиг своих максимальных значений по количеству и составу участников – главными иностранными гостями были Председатель КНР Си Цзиньпин и премьер-министр Индии Нарендра Моди. В отличие от других форматов, к которым Россия присоединилась за последние годы, форум не мог превратиться в обсуждение американо-китайских противоречий, как это случилось с Восточноазиатским саммитом (ВАС), или оказаться жертвой избыточного количества стран-участников, что произошло с АТЭС.

При этом Восточный экономический форум оставался российским бизнес-событием, в котором участвовали тысячи иностранных гостей и руководители региональных держав всех рангов. ВЭФ, таким образом, был крупным международным мероприятием, но на российской площадке и в рамках российской повестки развития Дальнего Востока и его интеграции в глобальную экономику.

Это в значительной мере воплощало в себе содержание процесса «поворота России к Востоку». С самого начала, десять лет назад, поворот был основан на приоритетном для государственной политике развитии Дальнего Востока через укрепление торгово-экономических и, на национальном уровне, политических отношений со странами Азии. Первое отражало конкретное намерение российского государства на том этапе создать условия для того, чтобы Дальний Восток не отставал в развитии от остальных российских регионов.

Главная проблема территорий к востоку от Байкала – геополитическая. Эта часть России, во-первых, удалена от её основных внешнеполитических направлений и зон приоритетов. Международное военно-политическое положение в Азии характеризуется целым рядом конфликтов базовых и частных интересов отдельных государств. Но Россия не участвует в этих конфликтах или не имеет интересов в тех противоречиях, которые составляют их основу. Присоединение к России тихоокеанских территорий произошло в период максимального могущества европейских империй в середине и второй половине XIX века. Китайско-российский территориальный диспут был урегулирован в начале этого столетия, а существующий в отношениях с Японией вопрос принадлежности Курильских островов не может стать основанием для опасного с российской точки зрения конфликта.

Во-вторых, в Азии у России нет соседей, которые могут представлять угрозу национальной безопасности. Даже с учётом того, что именно в этом регионе будет разворачиваться основная борьба между Китаем и США, здесь отсутствуют системные факторы, способные стать для Москвы по-настоящему тревожащими. Главный из таких факторов – группа государств или их союз, ставящие ослабление России на центральное место своё внешней политики. Впрочем, в этом отношении Европа действительно занимает особое место, поскольку исторически создаёт для России главные стимулы развития и генерирует вызовы и угрозы в сфере безопасности.

К этому необходимо добавить, что Дальний Восток находится на значительном удалении по отношению к основным традиционным направлениям экономических связей России, а региональные партнёры не имеют такого опыта и репутации, как, например, европейские. Несмотря на то, что за последние двенадцать лет объём торговых связей с Китаем даже несколько превзошёл существующий у России и Германии, обеим сторонам ещё только предстоит занять в системе приоритетов друг друга такое же место, как в случае отношений Россия – Европа. Таким образом, у России нет объективных причин уделять этому региону особое внимание и создать условия для его самоподдерживающего развития можно было только искусственно.

Эту проблему можно было частично преодолеть в условиях благоприятной глобальной среды и в особенности выхода крупнейших стран Азии на новые уровни потребления. Именно на этой гипотезе были десять-двенадцать лет назад выстроены основные рекомендации относительно секторов экономики, имеющих приоритетный характер на Дальнем Востоке. Хотя уже к середине 2010-х годов было заметно, что многочисленные нетарифные ограничения, существующие в азиатских странах, имеют под собой серьёзную почву, часто в виде долгосрочных связей с другими странами – экспортёрами продукции, рынок которой хотела занять Россия.

Необходимо учитывать, что вторая составляющая поворота России к Востоку – более активные связи с азиатскими экономиками – отражала доминировавшие на том историческом этапе представления, что рост международной торговли и потребления в Азии имеет долгосрочный характер и может поэтому рассматриваться в качестве одного из внешних позитивных факторов развития. Соответственно, и ожидания на первом этапе развития новой политики в регионе были основаны на такой интерпретации – уникальные ресурсы и возможности России рассматривались как входной билет в глобальное инвестиционное пространство, а оно должно было создать продукцию для экспорта и увеличить доходы населения.

Кроме того, линейная логика, доминировавшая в течение долгого времени после завершения холодной войны, действительно позволяла выстраивать прямую связь между интенсивностью экономических отношений и политическим присутствием в том или ином регионе. Внешнеполитический смысл поворота России к Востоку был, таким образом, основан на создании баланса традиционно сильным связям на Западе. Необходимо отметить, что уже в середине 2010-х годов многие иностранные наблюдатели указывали на то, что Россия усиливает связи с Азией для того, чтобы вызвать ревность и вернуть расположение Европы.

Такие комментарии были не лишены оснований, даже если имели связь только с умозрительным восприятием новой политики частью российских экспертов. В действительности смысл всей истории с поворотом был не в том, чтобы понравиться Азии или Европе, а в том, чтобы создать повестку для реализации первых необходимых шагов в региональном развитии внутри России.

К моменту начала пандемии коронавируса и связанных с ней ограничений международной мобильности, включая помехи в торговле рядом важных для Дальнего Востока видов продукции, эта повестка была создана. На ВЭФ 2018 и 2019 годов высокие российские представители уже вполне обоснованно рассказывали о конкретных достижениях институционального характера. Создание регулятивной базы, даже не совершенной, и запуск целого ряда новых для региона отраслей могут рассматриваться, как признак успешной политики.

Сейчас поворот завершён, но не потому, что Россия успешно повторила опыт развивающихся стран Южной или Юго-Восточной Азии – тот опыт в решении задач развития через привлечение иностранных инвестиций, который десять лет назад многими наблюдателями рассматривался как подходящий для копирования.

Это, надо сказать, не всегда хорошо с учётом уникальной российской геополитики. Поскольку Россия одновременно присутствует в нескольких регионах, ей трудно отдать даже временное предпочтение одному из направлений. Поэтому рутинный характер взаимодействия с основными азиатскими партнёрами может рассматриваться не только как признак достигнутой стабильности, но и в качестве фундамента для постепенной потери интереса с российской стороны.

Восточный экономический форум 2021 года показал многое из того, как будет выглядеть взаимодействие государства и бизнеса, в первую очередь на международном уровне, в новых условиях. Сейчас правительства мира всё более сосредоточены на том, как решать внутренние проблемы и улаживать существующие или потенциальные противоречия на уровне своих национальных институтов. В этом отношении сравнительная закрытость от окружающего мира становится не выбором, а необходимостью. Международное сотрудничество отдельных регионов неизбежно испытает большое воздействие этого объективного процесса.

Прокрутить вверх