К.и.н., ст.н.с. и руководитель Восточного культурного Центра Института востоковедения РАН, доцент кафедры современного Востока и Африки РГГУ
Н.с. Центра ближневосточных и африканских исследований ИМИ МГИМО
В конце 2022 г. в сеть попал ноябрьский видеоролик, в котором Джо Байден признал, что иранская ядерная сделка фактически «мертва», но США не готовы объявить об этом публично. С сентября в Иране разворачиваются масштабные протесты, четырех участников которых уже казнили, а когда по обвинениям в шпионаже повесили бывшего замминистра обороны страны с британским гражданством, Лондон объявил о пересмотре своей позиции в отношении соглашения по ядерной программе Ирана. Возможно ли восстановление ядерной сделки в этих условиях? Ответ требует понимания более широкого контекста вокруг этих событий.
Односторонний выход США из СВПД в 2018 г. поставил Иран в трудное экономическое положение. Экономика страны погрузилась в глубокую рецессию: экспорт нефти упал до 0,5 млн барр. в день в 2019 г., инфляция подскочила до 48,8% в 2018 г., а ВВП сократился на 6% в 2018 г. и 6,8% в 2019 г. Рецессия была осложнена пандемией, которая сильно затронула Иран и лишила жизни сотни тысяч иранцев. К тому же из-за двукратного повышения цен на бензин в ноябре 2019 г. страну охватили массовые, хотя и кратковременные протесты, которые привели к многочисленным жертвам. Д. Трамп не только восстановил старые санкции против Исламской Республики, но и ввел новые — например, в отношении добычи и производства металлов, — прервав тем самым только наметившийся экономический рост и погрузив Иран в глубокую рецессию.
Но антииранские действия Д. Трампа этим не ограничились. В январе 2020 г. он пошел на беспрецедентный авантюрный шаг, убив генерала Касема Сулеймани — главу отряда специального назначения «Кудс» в составе Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Американский президент обвинял подконтрольные К. Сулеймани шиитские отряды в убийстве иракцев и сирийцев. В Иране же генерал и после смерти остается народным любимцем и считается символом борьбы с терроризмом и исламским экстремизмом. Иранцы массово приняли участие в похоронах генерала, а консерваторы и реформаторы объединились в своем возмущении действиями США. Некоторые иранские интеллектуалы даже называли это событие «вторым рождением иранской нации». Однако политику республиканской администрации США поддержали и противники Ирана в регионе.
После прихода к власти Джо Байдена в январе 2021 г. риторика США в отношении Ирана смягчилась, и американские официальные лица заговорили о возможности отмены санкций и восстановления ядерной сделки. Новый президент назвал решение предыдущей администрации покинуть СВПД гигантской ошибкой, но его администрация не сделала ни одного значимого публичного шага навстречу Ирану. В этом смысле Дж. Байден оказался куда осторожнее своего предшественника.
На фоне устойчивого обращения властей Ирана и США к образу дьявола при описании друг друга и растущего с 1979 г. перечня взаимных обид Барак Обама спустя 30 лет после исламской революции поздравил иранцев с ноурузом (иранским новым годом). А когда президентом Ирана стал Хасан Роухани, дипломатам удалось согласовать 154-страничный план по временному сокращению иранского ядерного потенциала в обмен на снятие санкций. Достаточно сравнить видеообращение Б. Обамы c текстовым поздравлением Дж. Байдена, чтобы понять, насколько нынешний президент был готов вкладывать свой политический капитал в восстановление ядерной сделки. Даже в условиях тяжелой борьбы Ирана с пандемией COVID-19 США не предприняли усилия по облегчению последствий санкционного режима — возможность вовремя отмежеваться (в иранском представлении) от наследия Д. Трампа была упущена, что негативно повлияло на ход переговоров по восстановлению сделки.
Иран и особенно сторонники дипломатического урегулирования кризиса вокруг национальной ядерной программы среди представителей иранской власти оказались пострадавшей стороной в этой ситуации. Изначально заключение сделки прибавило популярности не только команде переговорщиков, но, прежде всего, собравшему их президенту, центристу-прагматику Хасану Роухани. Именно это помогло ему победить во второй раз на выборах 2017 г. Экономические последствия заключения СВПД впечатляли: за счет эффекта низкой базы в 2016 г. экономический рост составил 13,4%, а в 2017 г. выровнялся на уровне 3,8% в год, все еще превышая темпы роста населения (около 1% в год). Инфляция опустилась до рекордно низких для современного Ирана 8,3% в год. Иностранные инвестиции в 2016 г. превысили 3 млрд долл. по сравнению с 0,9 млрд долл. в 2015 г. Экспорт нефти после отмены западных ограничений вырос в два раза — с 1,1 млн барр. в день в 2014 г. до 2,1 млн барр. в 2017 г. Ядерная сделка помогла Ирану приступить к быстрому восстановлению собственнлй экономики после долгих удушающих санкций.
Переговоры по восстановлению ядерной сделки с перерывами длились с апреля 2021 г. по сентябрь 2022 г., однако помех было немало. Летом 2021 г. в Иране произошло обновление администрации, и потребовалось несколько месяцев, чтобы Тегеран сформировал новую команду переговорщиков в составе заместителя главы МИД Али Багери и группы специалистов Министерства экономики, финансов и Центрального банка. В июне того же года произошла диверсия на объекте сборки центрифуг в Кередже, что осложнило технический диалог между Ираном и МАГАТЭ по верификации мирного характера и обеспечению транспарентности ядерной программы страны. Помимо этого, МАГАТЭ при поддержке США и «Евротройки» стало настаивать на скорейшем решении вопросов в отношении ядерной деятельности Ирана до 2003 г., а Тегеран настаивал на том, что эта тема закрыта с декабря 2015 г., когда в МАГАТЭ обсудили доклад гендиректора с итоговыми оценками по спорным вопросам иранской ядерной программы.
К августу 2022 г. новый документ по ядерному соглашению был почти согласован. По словам постоянного представителя России при международных организациях в Вене Михаила Ульянова, у иранской делегации вызывали споры всего несколько строк. Однако уже в сентябре 2022 г. возникли новые трудности из-за массовых протестов в Иране. Как известно, тогда Иран охватила новая волна массовых протестов, формальным поводом для которых стала смерть курдской девушки Махсы Амини, в которой обвиняли полицию нравов, задержавшую ее за неправильное ношение платка. Первоначально главным требованием протестующих стала отмена обязательного ношения хиджаба — головного платка и закрытой одежды для женщин. Однако вскоре протесты приобрели политический характер — стали звучать требования о ликвидации исламского режима. Протестующие сжигали духовные семинарии и дом-музей Хомейни, требуя секуляризации страны. В ходе протестов произошли массовые столкновения протестующих с органами правопорядка, в результате чего погибли, по максимальным подсчетам, почти 500 человек. Впрочем, имели место также массовые демонстрации в поддержку исламского режима. Иранские власти обвинили США, Израиль и Саудовскую Аравию в разжигании беспорядков.
С декабря 2022 г. волна протестов идет на спад, но никто не может спрогнозировать, как изменится ситуация в ближайшие месяцы. В иранском обществе по целому ряду причин (экономический кризис, недовольство многочисленной светской городской молодежи серьезными религиозными ограничениями в политической и даже бытовой сфере) очень велик протестный потенциал. Иранцы — сравнительно молодое общество (средний возраст населения — всего 31 год); и многочисленная, к тому же в значительной степени безработная молодежь готова протестовать дальше. Поэтому любой серьезный повод для недовольства может в будущем зажечь новую искру массовых протестов.
Что касается участников осенних протестов, то некоторых из них казнили без длительного судебного процесса; и первые казни состоялись в декабре. Запад уже тогда однозначно поддержал протестующих и заявил, что власти Ирана жестоко подавляют волю народа. Последней каплей для Лондона стала казнь 14 января 2023 г. бывшего замминистра обороны Ирана Алирезы Акбари, обладавшего иранским и британским гражданством, которого обвинили в шпионаже в пользу Великобритании. Премьер Британии Риши Сунак назвал казнь жестокой и трусливой, а иранский режим — варварским. В связи с этими событиями Великобритания также заявила, что может отказаться от возобновления СВПД. Страны Евросоюза ужесточили свою позицию в отношении Ирана, введя дополнительные санкции за подавление протестов. Германия и Франция заговорили о возможности признания КСИР, которым иранцы-сторонники исламского режима гордятся за его вклад в борьбу против терроризма, террористической организацией. В ответ на враждебные действия со стороны Западной Европы официальный представитель МИД Ирана Насер Канаани обвинил запад в лицемерии и нарушении прав человека, а также заявил, что ему не удалось подавить решимость Ирана в противостоянии заговорам.
Духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи скорее солидарен с консервативными силами, представители которых испытывают глубокое недоверие к Западу и опасаются очередного нарушения США взятых ими на себя обязательств. Другая часть политической элиты не отрицает эту проблему, но главной (как и экономический блок правительства) считает тяжелый экономический кризис, который не удается купировать без ослабления санкционного давления. Поскольку с 2021 г. ключевые органы власти, включая выборные, находятся под контролем более консервативных сил, они стремятся удержать власть без опоры на дипломатическое наследие предыдущей администрации. Возврат к СВПД с иранской стороны будет возможен, если во фракционной борьбе внутри Ирана одержит верх прагматизм и желание улучшить условия жизни большинства граждан ценой компромиссов с Западом по ядерной программе, не поступаясь при этом главными принципами независимой политики Исламской Республики в регионе. К дипломатическим решениям толкает и риск войны в отсутствие каких-либо договоренностей: в ночь на 29 января неизвестные с помощью беспилотников атаковали военный объект в Исфахане, в связи с чем Иран пригрозил Израилю «ответом». Подобные инциденты в будущем способны вызвать военный конфликт с участием Ирана, поскольку с каждым разом стимул воздержаться от немедленного ответа будет уменьшаться.
Постоянный представитель России при международных организациях в Вене продолжает публично отстаивать необходимость восстановления сделки и видит шанс на это даже в самых трудных условиях. По словам Михаила Ульянова, возрождение СВПД не потребует большого количества времени, однако на данном этапе политическая воля завершить этот процесс есть у всех, кроме западных участников. На фоне усилий российской дипломатии (значительную роль руководителя российской делегации на переговорах по ядерной сделке Ирана подчеркивают как те, кто разделяет российскую позицию, так и те, кто не заинтересован в восстановлении иранской ядерной сделки) важно отреагировать на критические оценки ядерной сделки или российско-иранского партнерства, которые встречаются в русскоязычной прессе. Они разнятся — от упрощенного представления о выборе Ираном «или Запада, или России» в качестве союзника до узкоотраслевых комментариев о ценообразовании на нефтяном рынке и аргументированного анализа трудностей в двусторонних отношениях. Российские национальные интересы в отношении Ирана шире конъюнктурного соперничества на энергетическом рынке или противостояния с Западом. Возобновление ядерной сделки отвечает им в той мере, в которой она сократит стимул для иранских властей стремиться к разработке ядерного оружия, для оппонентов Тегерана — начать боевые действия против него. А Москву восстановление соглашения избавит от необходимости вовлекаться в новый военный конфликт в регионе, позволив ей сосредоточиться на дипломатическом урегулировании кризиса и развитии полноценного сотрудничества с южным соседом.
Источник: PСМД